Первый Мир - Страница 25

Сидя в траве, посреди парка, окружающего особняк сенатора Столетова, древний пехотный андроид с обрывками сознания человека обрел и сформулировал мечту.

Мечту, ради которой он был готов на многое.

В это же время, пока Шрейб бродил по аллеям парка, осмысливая случившиеся с ним метаморфозы, Роман Карлович разговаривал по каналу гиперсферной частоты.

Нужно сказать, что сенатор Столетов, представлявший планету Грюнверк в Совете Безопасности Миров, на самом деле являлся весьма значительной политической фигурой и обладал огромным влиянием, которое никогда не использовал по мелочам и очень редко – в угоду амбициям. Да, он лоббировал интересы своей родной звездной системы и еще некоторых «молодых» колоний Окраины, где большинство населения составляли выходцы с «зеленой планеты», но делал это в рамках закона.

Сейчас Роман Карлович, потрясенный произошедшими событиями, едва ли не впервые прибег к своему несомненному влиянию ради такой ничтожной проблемы, как адаптация потрепанного пехотного андроида к условиям современного мира, где к древним боевым машинам относились без опаски, лишь когда те находились за толстым стеклом музейных витрин.

Канал связи на гиперсферных частотах позволял сенатору и его собеседнику обменяться голографическими изображениями, в результате чего в кабинете Столетова возникла фигура человека лет сорока пяти, опрятно и тепло одетого (на Дарвине сейчас властвовала зима), немного полноватого, но не обрюзгшего, с веселой искоркой заинтересованности во взгляде серых глаз.

– Что скажешь, Сергей Петрович? – вместо приветствия спросил Роман Карлович.

Голографическая фигура, сориентировавшись в обстановке кабинета, повернулась к сенатору.

– Случай неординарный, но я с удовольствием возьмусь помочь.

– Прямо «с удовольствием»? – иронично поддел собеседника Столетов.

У Сергея Петровича Романова, ведущего специалиста института биокибертроники, основанного на планете Дарвин правительством Грюнверка, не было ни одной причины, чтобы отказать в личной просьбе сенатору планеты-метрополии. Более того, он действительно был рад открывшейся возможности для проведения серии смелых, давно задуманных экспериментов.

– Может быть, я неверно выразился, господин сенатор, хотя для меня научные изыскания на самом деле – удовольствие. Наш институт, как вы наверняка знаете, занимается не только теорией, есть и свои производственные лаборатории. Единственное, в чем мы испытываем дефицит, так это в материале для экспериментальных исследований. Корпорации, производящие современные человекоподобные машины, опасаются постановки экспериментов. Они охраняют свои технологии и всячески препятствуют «нецелевому» использованию андроидов. Гюнтер для меня – идеальная кандидатура. Мы не раз обращались к правительству Юноны с просьбой дать нам небольшое количество сервов древнейших модификаций, но каждый раз получали вежливый, но твердый отказ, мотивированный тем, что мир Юноны уникален, там протекают процессы кибернетической эволюции, вторгаться в которые с современными технологиями непозволительно.

– Чем конкретно ваш институт сможет помочь Гюнтеру? – Столетов, выслушав собеседника, нетерпеливо перешел к обсуждению практических вопросов.

– Мы сделаем из него человека, – широко улыбнулся Романов.

– Прямо-таки человека? – не поверил сенатор.

– Ну, я, конечно, выражаюсь образно, – поправился Сергей Петрович. – Некоторые сервомоторы мы заменим на лайкороновые мускулы, его тело утратит угловатость машинных форм, новый тип пеноплоти, неотличимый от настоящих кожных покровов, вернет ему индивидуальные черты лица – все изменения перечислять долго, да и незачем. – Романов поймал вопросительный взгляд сенатора и дополнил: – Наш исследовательский интерес заключен в наблюдении за реакциями машины, за увеличением либо уменьшением доли личности Гюнтера в управлении поведением, с приобретением привычного для человека облика. Ведь он помнит себя. Таким образом, выполняя вашу просьбу, мы наконец открываем серию экспериментов, результаты которых помогут сблизить человека и машину, сузить разделяющую нас до сих пор пропасть. К тому же мы проводим серию опытов с колониями наномашин нового поколения. Высокотехнологичные микрочастицы, выполненные на молекулярном уровне, по нашим замыслам, должны считывать и запоминать информацию структуры как механической, так и биокибернетической составляющих человекоподобной машины...

– Для чего такие сложности? – перебил его вопросом Роман Карлович.

– Мы разрабатываем универсальную систему регенерации, – пояснил Романов. – Микромашинные комплексы нового поколения способны не только анализировать и запоминать все структуры, не важно, биологические они, кибернетические либо механические, но и восстанавливать их по мере необходимости. Нам удалось создать особый вид наночастиц, которые, считывая информацию с других микромашинных комплексов, способны воспроизводить ее, создавая точные копии утраченных либо поврежденных элементов. Простой пример: андроид поранил руку, у него повреждена пеноплоть, лайкороновая мышца и фрагмент сервомотора. Упомянутые частицы получат информацию о первоначальной структуре и воспроизведут ее путем создания новых микрочастиц, соответствующего химического строения, механической прочности и функциональности.

– То есть машину не нужно будет отправлять в ремонт, повреждение «заживет», как рана у человека? – удивился Столетов.