Первый Мир - Страница 60

– За что ты так не любишь логриан?

– За их гениальную безответственность, – проворчал Урман. – Они открыли дорогу в Первый Мир расам, которым до выхода в космос еще развиваться и развиваться. Я, например, точно знаю, что первые люди оказались в недрах аномалии еще в шестнадцатом веке по земному летосчислению, представляешь?

– И что с ними стало?

– Живут, – пожал плечами Урман. – Логриане ведь не строили машин, они мыслители, понимаешь ли. К физическому труду не приучены. Сам видел их город. Нашли подходящее место, нарыли нор, вот и вся цивилизация.

– То есть они завозили рабов?

– А как ты думал? Систему Ожерелья ведь так и не довели до проектного состояния. Подумай сам, в каком положении оказались логриане после потери связи с реальным космосом, когда шаровое скопление О’Хара было замкнуто устройствами Вуали? Думаю, им тут пришлось совсем несладко. Вот и выкручивались, как могли. И наследство нам оставили еще то, сам вскоре увидишь. – Урман иронично посмотрел на Гюнтера, дружески подмигнул ему и продолжил: – Скоро начнется. Ближайшая цепь порталов километрах в тридцати отсюда. Так что хватит нам с тобой рассиживаться, пошли готовить позиции для защиты лагеря. А по дороге расскажу кое-что.

– Пошли, – согласился Шрейб, впервые за последние годы нервно оглянувшись по сторонам. Уж в чем у Урмана был несомненный талант, так это в способности нагнетать обстановку. Хотя в логике и рассудительности ему тоже не откажешь.

Вернувшись в лагерь, они занялись сооружением нескольких укрытий, используя каменные обломки в качестве подручного материала.

Иван спал в палатке, закутавшись в два пледа и невообразимым образом натянув на себя спальный мешок. Рядом с ним калачиком свернулся Горин.

– Ты так и не рассказал, почему и как дезертировал. – Гюнтер подошел к краю обрыва и посмотрел вниз, где Шершнев и Зарипов возились с БМК, затем перевел взгляд в небо, но признаков приближения вертолета на заметил.

– Если говорить коротко, не сошелся с командованием во взглядах на существующие проблемы и способы их устранения, – ответил Урман.

– А какие проблемы у гарнизона? – поинтересовался Шрейб, принимая из рук охотника собранные неподалеку угловатые обломки камня и укладывая их на краю возвышенности.

В этот момент их разговор был прерван сигналом коммуникатора.

Урман ответил на вызов, молча выслушал незримого абонента, затем, невнятно выругавшись, произнес:

– Да понял я. Все. До связи.

С раздражением убрав мобильный коммуникатор, он обернулся к Шрейбу.

– Вертолета пока не будет. Второй рейс отменили. Техники не хватает. С эвакуацией Ивана придется повременить.

Некоторое время они работали молча, затем Урман, немного поостыв, спросил:

– Ты вообще в курсе, что происходило в системе Ожерелья до открытия профессора Кречетова и появления тут сил Конфедерации? – спросил Урман.

– Закрытая информация, – ответил Шрейб. – О самих планетах Ожерелья еще можно получить данные, а вот о происходящих или происходивших тут событиях – нет. Может, Иван что-то знает, но со мной он не делился.

– А зря. Ты кем был во время войны? – неожиданно спросил Урман.

– Пилотом серв-машины класса «Фалангер».

– А когда погиб?

– Тебя интересует точная дата? – Шрейб не возмутился прямотой вопроса, он уже понял, что Урман не из тех, кто выпытывает нужные сведения между делом.

– Год.

– В 2635-м. Мы держали укрепрайон на одной из планет Внешнего Кольца.

– В таком случае ты должен знать о бесследном исчезновении флота адмирала Надырова.

– Конечно. О потере семи крейсеров и пятнадцати фрегатов до сих пор ходят самые разные слухи.

– Они сорвались на Вертикаль во время боя в системе Элио, – сообщил Урман. – Все корабли, включая фрегаты сопровождения, технические и конвойные носители, в итоге попали сюда, в пространство десятого энергоуровня. Из архивных документов, найденных на Арасте, стало известно, что, несмотря на глобальный сбой кибернетических систем, Надырову удалось наладить связь флагмана с другими кораблями. Адмиралу, при всей его жестокости, нельзя отказать в мужестве. Он повел армаду невозвращенцев к единственной обладающей атмосферой планете. Конечно, в условиях полного отказа систем автоматического пилотирования посадка такого количества тяжелых боевых единиц не могла пройти благополучно: каждый корабль при входе в атмосферу действовал в отрыве от других, в результате – огромное рассеивание по площади, катастрофы, связанные с некорректной работой технических носителей, короче, весь букет неприятностей.

Гюнтер, уже начавший выкладывать первую амбразуру для стрельбы с колена, отложил очередной обломок скалы и присел. Его воображение достаточно живо и полно дорисовывало картины, о которых говорил Урман.

– Самому адмиралу удалось выжить, – тем временем продолжал охотник. – Более того, он не потерял присутствия духа, сумел быстро разобраться, какая техника работает в условиях десятого энергоуровня, а какая нет, организовал поисковые партии и спас шестьдесят процентов личного состава как благополучно приземлившихся, так и потерпевших крушение кораблей.

– Даже не предполагал ничего подобного о судьбе исчезнувшего флота, – признался Шрейб.

– Мы многого не могли себе представить, – согласился с ним Урман. – До той поры, пока открытие профессора Кречетова не доказало способность Вертикалей гиперсферы проводить материальные тела, не разрушая их. Араста – не просто уникальный мир. Уверен, ничего подобного более не существует. Потому я и остался тут. В Первом Мире на один квадратный километр территории приходится столько необъяснимого, что волосы иногда встают дыбом. Здесь любовь и смерть ходят под ручку так тесно, порой адреналина в организме не хватает.